Шекспир не нуждается в представлении: во всём мире нет драматурга, чьи произведения играли бы чаще и охотнее. Наследие барда всеобъемлюще: трудно найти личность, оказавшую столь же значительное влияние на европейскую культуру. И модная индустрия — не исключение. Так что же вдохновляло и продолжает воодушевлять великих кутюрье? Истина, как зачастую бывает, на поверхности.
Человек — продукт своей эпохи. И в этом смысле шекспировского гения невозможно понять без учета исторического контекста: большая часть его жизни пришлась на тюдоровский период, когда монарх формировал не только политическое устройство, но и культурную составляющую. Мода, естественно, задавалась аристократами, которые заимствовали новшества у ведущих европейских стран (какой являлась на тот момент Испания) и приносили их в своё государство. Однако, несмотря на иерархичность общества, «тренды» проникали во все слои населения, ведь по внешнему виду судили всегда, а человеческой натуре присуще желание создать хорошее впечатление.
Модные тенденции зачастую были одинаковы и в мужском гардеробе, и в женском, поэтому не так легко определить, кто и что у кого заимствовал. Одной из таких особенностей стало некое «анатомическое преувеличение»: взгляните на портрет Генриха VIII и сразу поймете, о чем я. Верхняя часть костюма состояла из камзола (подобие легкой куртки), длинного кожаного жилета, надетого поверх, и, конечно же, куда без подплечников. Ниже шли «шорты» с пышными штанинами, верхний слой которых нарочно выполнялся в виде нарезанных полосок — всё для объема! К тому же подобный фасон позволял показать и нижнюю ткань, что в очередной раз намекало на благосостояние господина. В погоне за формами портные тех времен увеличивали штанины настолько, что в 1562 году вышел указ, который ограничивал допустимые размеры этих «шорт». Под них надевали обтягивающие чулки, которые демонстрировали развитость мускулатуры. Она в свою очередь являлась показателем того, насколько хорошо мужчина владеет фехтованием и танцами, и тем самым указывала на его статус. Сам Шекспир отмечал в «Ромео и Джульете»: «Хоть лицо у него приятней, чем у многих мужчин, но нога лучше, чем у кого бы то ни было». Венчался костюм объемным плащом, небрежно накинутым на плечи, так что фигура становилась поистине статной.
Что касается женского гардероба, корсет — это первое, что приходит на ум. Для того, чтобы он в полной мере оправдывал свое назначение, а именно создание осиной талии, его изготавливали из китового уса, хотя в народе был популярнее другой материал — тугие прутья. В погоне за кукольными пропорциями дамы использовали многоярусную шнуровку, а также пускали в ход булавки разной величины. Когда стояла задача произвести впечатление, ниже корсета помещали жесткую вставку, что удлиняло верхнюю часть платья и позволяло нанести оригинальный узор; примерно это мы и видим на портретах Елизаветы I. Вдобавок к корсетам особую популярность обрели фижмы — конструкции, позволяющие придать юбке небывалый объем. В сочетании с удлиненным корсажем — верхней частью платья — наряд обретал внушающий силуэт, который подчеркивал значимость персоны. Схожей традицией также было «пристёгивать» рукава и оставлять место для маневра, ведь, как нам известно, легкое движение руки способно на многое. Таким образом, контраст между многочисленными слоями и выверенными пропорциями позволял дамам демонстрировать хрупкость и величие одновременно.
В силу того, что одежда указывала на статус человека, характерный наряд елизаветинской эпохи изобиловал красками и деталями. Неудивительно, что именно театр стал тем местом, где мода обрела ярчайшее выражение. Благодаря определённому набору элементов, зритель с легкостью мог различать героев, поэтому даже ткань платья могла много сказать о его владелице: знатные особы выбирали сатин, тафту и вельвет, а простой народ — полушерстяные и парусиновые ткани. Цвет также имел значение: темно-синий зачастую ассоциировался с прислугой, в то время как в королевском гардеробе доминировал алый. При наличии возможности цвет мог быть использован и для выражения чувств и эмоций: желтый символизировал ревность, небесно-голубой говорил о чистоте и благородстве, розовый связывался с отвагой, а оранжевый — с гордостью. Процесс изготовления нарядов представлял собой долгую, кропотливую работу, поэтому их стоимость взлетала до небес, и порой гардероб одной персоны мог быть приравнен к покупке дома.
Поддержание костюмов в надлежащем виде также представляло особую задачу: одно только отглаживание воротника занимало около трех часов. Чтобы избежать траты средств и времени, в театре прибегали к следующему трюку: на сцене раскладывался тростник, который смягчал последствия актерского падения, преднамеренного по сценарию. Интересным моментом было и то, что при постановке пьес на историческую тематику современные костюмы были в ходу чаще, нежели сделанные по меркам прошлого, поэтому публике было привычно наблюдать древнеримских правителей в дублетах и длинных чулках. С такими знаниями постановка «Гамлета» с Камбербэтчем уже и не кажется чем-то диковинным.
Мода тюдоровской эпохи роскошна, изысканна и порой эксцентрична, но именно поэтому она никого не оставит равнодушным. Шекспир же дает нам возможность прикоснуться к ней, или хотя бы попытаться. Его произведения изобилуют описанием гардероба, которое просто невозможно разобрать в одной статье. Как и невозможно обозначить пределы шекспировского влияния на искусство: в этом и состоит общая черта всех гениев. Но у каждого, кто берется за его пьесу, будь то «Гамлет» или «Сон в летнюю ночь», появляется хрустальный шар, который в разное время переливается противоположными гранями. А куда этот шар направить — решаем мы.
ВАМ ТАКЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО
