Это мог получиться рассказ в духе Фицджеральда. Америка 30-х, «Бал дебютанток» в отеле The Pierre на Манхэттене. Высший свет американского общества, юные девы в лучших платьях. Судьба каждой предрешена и понятна: блестящее образование, помолвка с парнем своего круга, особняк, трое детей, лето за городом, покупки на Пятой авеню, пикники в Central Park.
Ее ждало похожее будущее. В модном сетчатом платье с серебряной аппликацией, о котором завтра напишет «Time». Длинноногая, стройная, «прекраснотелая Бил», как любят шутить друзья, Эдит Бувье-младшая, Бил по отцу. Наследница империи Бувье, двоюродная сестра будущей первой леди Америки Жаклин Кеннеди. За ее руку и сердце сражаются молодые миллионеры. Ей приписывают роман с Говардом Хьюзом, нефтяным магнатом Полом Гетти, ходят слухи о симпатии со стороны Джона Кеннеди-младшего.
Это мог получиться рассказ в духе Фицджеральда, но получились чеховские «Три сестры». История о рухнувших мечтах.
Что за странная взрослая женщина с поразительно юным лицом, подведенными бровями, в коричневой водолазке, платке, надвинутом на высокий лоб, и брошью на затылке стоит посреди запущенного сада, спиной к ветхому особняку?
– Крайне сложно сохранять границу между прошлым и настоящим. Невероятно сложно, – шепчет доверительно и ступает каблуком на ступень шаткой лестницы.
Эдит Бувье Бил, названная в честь любимой матери Эдит Юинг Бувье, маленькая Эди собственной персоной.
Читатель в смятении. Что произошло? Где та блестящая дебютантка и что она делает в этом «ведьмином дворце»?
– Иди, ты где? Кошки опять сбежали, – красивый женский голос доносится из окна второго этажа.
– Я тут, мама!
«Ведьмин дом» — некогда роскошный особняк на 28 комнат, поместье «Серые сады». Его в подарок любимой жене приобрел отец Эди — преуспевающий юрист Филан Бил. Тут они растили троих детей: маленькую Эди и двух ее братьев.
Старшая Эдит мечтала о карьере певицы. Выступления для друзей, благотворительные концерты, номера в ночных клубах, регулярные занятия с аккомпаниатором. Это выводило мужа из себя. Слишком эксцентричная, слишком свободолюбивая. Маленькую Эди мать воспитала под стать себе. В 9 лет ее стихотворение публикуют в «Парк Авеню». На тетрадке с поэзией девочка пишет: «Эдит Бувье Бил, знаменитая поэтесса и писательница». В кружевных носочках, бархатном пальто, всегда под руку с матерью. На два года, ссылаясь на болезнь легких, Эдит забирает дочь из престижной школы. Каждый день они сбегают в кино и театры. Ненасытные творческие натуры.
11-летняя Эди напишет в дневнике: «Я люблю свою мать, которая всегда будет жить, никогда не будет забыта или оставлена...».
Развод родителей в 1931 году — гром среди лазурного неба. Поместье, алименты, регулярные выплаты из трастового фонда. Вот на что отныне будет существовать Эдит-старшая. Вскоре муж умрет и выплата алиментов прекратится. Сыновья ее покинут. Трастовый фонд опустеет и будет приносить всего 300 долларов в месяц.
Младшая Эди, тем временем, продолжала жить беззаботной жизнью. Окончание учебы в престижной школе в Фармингтоне. В 17 лет — карьера модели, мечты стать актрисой. Она снимает комнату на Верхнем Ист-Сайде в «Барбизоне» — отеле только для женщин. Его постоялицы приезжают в Нью-Йорк за большими возможностями. Эди пытается не упустить свой шанс. Приглашение на прослушивание от известного бродвейского продюсера Макса Гордона, успех почти в руках...
– С марта пятьдесят второго она начала звать меня домой, – повзрослевшая Эди поправляет платок на голове. – Изводила до тех пор, пока не приехала.
Эдит Бувье старшая осталась в «Серых садах» одна. Без поддержки мужа сбережения быстро закончились. Разозленный дерзкой выходкой — опозданием на свадьбу сына, отец — старый Бувье — вычеркнул Эдит из завещания. Прислугу пришлось уволить, без отопления и ухода дом непрерывно ветшал. В это гнездо запустения мать звала единственную дочь.
Эди пришлось вернуться. Мать больше не могла покрывать ее расходы, а зарабатывать самостоятельно у молодой женщины не получилось.
– Мне стоило куда-то пробиться, прежде чем возвращаться, – Эди грустно склоняет голову. – Но я не могла уйти, когда мама оставалась здесь одна. Я заботилась о ней все эти двадцать с лишним лет. Ответственность — признак аристократизма, не так ли?!
Женщины сидят на залитой солнцем террасе. Эди-младшая строит глазки и улыбается. Их снимают для своего документального фильма братья Мэйслес. Обычный летний день. Никто не подозревает, что фильм прославит аристократок-затворниц, а младшую Эди, благодаря ее смелым нарядам, превратит в икону стиля.
Но это после. Эди ложится на согретый солнцем дощатый пол. На ней кружевной закрытый купальник, неизменный тугой платок на голове. От нее изредка можно услышать оговорку, что волосы, возможно, когда-то отрастут. Много лет Эди страдает от алопеции. Волосы выпали от стресса, но так и не восстановились. Платок, заколотый брошью, — ее фирменный знак.
– Моя одежда — это революция, – заявляет серьезно.
Нищета вынудила быть изобретательной. Брендовые лохмотья трансформировались в причудливые наряды. Свитер, завернутый тюрбаном на голове, накидка из юбки, занавеска вместо платья, шлейф кружева на затылке.
Дэвид и Альберт Мэйслес снимают особое, «прямое» кино. Камера — вроде случайного свидетеля.
Комната на втором этаже поместья. Старшая Эдит царственно восседает на кровати. Младшая, театрально вздыхая, сетует, что не выдержит в «Серых садах» еще одну зиму. Мать и дочь спорят, достают из-под кровати старые пыльные снимки. Обе женщины на них прекрасны.
– Наш род берет начало от французских королей, – гордо заявляет младшая Бувье.
На атласном покрывале несколько котов разгребают гору мусора. За два десятилетия дом превратился в настоящую свалку. На мансарде прохудившуюся крышу атакуют еноты. Женщины их подкармливают. Антикварная мебель и полы покрыты слоем кошачьих фекалий. Горы пустых жестянок из-под кошачьего корма загораживают проходы. Мать и дочь оказались совсем неприспособлены к быту.
Чудо, но они живут, будто ничего этого нет. Несокрушимое достоинство. Манеры, умные ироничные разговоры, тонкое исполнение старых джазовых песен, подтрунивание друг над другом, непрерывный поток воспоминаний о былых временах и упущенных возможностях.
– Становишься очень независимой, когда живешь одна, – вздыхает мать, поправляя широкополую шляпу, – становишься настоящей личностью!
Дочь морщится:
– Комнату надо убрать. Тут пахнет ужасно.
– Я ничего не стыжусь. Каждое место, где находится мое тело, очень ценно. Это «обогащенная» почва.
История двух Эди уникальна. Ее можно читать по-разному. Кто-то увидит эгоизм матери, которая призвала дочь к себе, тем самым загубив ее жизнь. Кто-то драму двух слабых женщин, которые родились не в свое время и не смогли раскрыться. Обе словно застыли в капле янтаря — золотом времени, когда у них были прекрасный дом, высшее общество, пышные приемы, красота, молодость, надежда и любовь. Жизнь образовала в сердце каждой зияющую воронку, которую они стремились заполнить привычными вещами, воспоминаниями.
– Я так чувствительна к сувенирам, – Эди показывает съемочной группе свою комнату. – Любимый детский хлам.
Камера выхватывает деревянную лошадку с облезшей краской, голову куклы, птичью клетку.
В 1972-м соседи забили тревогу. Санитарные службы выдали предписание: если «Серые сады» не будут приведены в порядок, матери и дочери грозит выселение. Вездесущие газетчики подхватили историю, показав всему миру, в какой нищете живут свояченицы Кеннеди. Жаклин пришлось подписать чек на 30 тысяч долларов, чтобы убрать дом. Десятки диких котов и енотов, тонны мусора вывезли из «Серых садов».
«Две дороги расходились в осеннем лесу – декламирует строчки Роберта Фроста младшая Эди. – Жалея, что не могу пойти по обеим сразу, я долго стоял и вглядывался в одну из них. А потом пошел по другой...».
– Это и есть выбор. Нельзя вернуться, дорогая, – отмахивается мать.
Очарованные матерью и дочерью документалисты провели в поместье несколько месяцев, отсняв 70 часов видеоматериала. Фильм под одноименным названием «Серые сады» вышел на экраны в 1975 году. Два года спустя старшей Эди не стало.
Эди-младшая смогла пережить смерть матери. В возрасте 60-ти лет она переехала в Нью-Йорк, стала выступать в клубе Гринвич-Виллидж. Пела, танцевала. Критики потешались над ее способностями, но женщине было ни по чем: «Я мечтала об этом с 19 лет. Мне все равно, что они говорят, я просто иду на бал».
Вскоре Эди продала «Сады». Согласилась при условии, что поместье будет восстановлено. За 220 тысяч долларов его выкупили редактор газеты «Вашингтон Пост» и его супруга.
Сама Эди переехала во Флориду и поселилась рядом с океаном. Она писала стихи, рисовала эскизы причудливых нарядов, танцевала и каждый день плавала. Ее не стало в понедельник, 14 января 2002 года. Прекрасная и эксцентричная Эдит Бувье ушла в возрасте 84 лет.
Новые хозяева решили восстановить «Серые сады» в их первозданном виде. На чердаке, в хламе и зверином помете, они обнаружили гору сокровищ: старинные плетеные стулья, антикварный стол, книги, фарфор, лампы и стеклянный шкаф, в котором когда-то находился зверинец миниатюрных животных маленькой Эди. Вещи были отправлены на реставрацию и оставлены в доме.
Удивительная, странная, заставляющая сопереживать история вдохновила множество режиссеров, сценаристов, поэтов. Музы «Серых садов» воплотились в известном бродвейском мюзикле, прекрасной поэзии, одноименном художественном фильме с Дрю Бэрримор и Джессикой Лэнг в главных ролях.
Наряды маленькой Эди до сих пор вдохновляют дизайнеров. Ее чувство стиля побудило Джона Гальяно к созданию целой коллекции, Марк Джейкобс неоднократно признавался в любви к ее образам, дизайнер Джон Бартлетт каждые четыре месяца пересматривает документалку о «Серых садах», а Кельвин Кляйн просто боготворит «Серые сады».
Странная, эксцентричная, обнищавшая аристократка показала всем, что хороший вкус и творческое чутье способны выжить и расцвести даже в груде мусора. Показала, как важно оставаться верным себе. Как любовь может одновременно возвысить и уничтожить. Как важно хранить достоинство и желание жить даже в самые мрачные времена.
ВАМ ТАКЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО
